|
Сквозь обволакивающий туман я слышу шипящий ледяной голос: “Если в салоне имеется врач, пожалуйста, срочно подойдите к стюардессе…”. Эту фразу быстро повторяют ещё несколько раз, прежде чем мне удается осознать, что они говорят про меня, а я лежу на полу рядом с каким-то большим металлическим прибором. Надо мной нависли чьи-то испуганные лица. Незнакомый парень пытается первым заговорить со мной, интересуясь моим состоянием: “Эй, ну, ты как?”. Но я ничего не могу ответить на это. Должно быть, я растерял все слова. Я понимаю, что не могу говорить.
Кто-то ледяной ладонью сжимает мою руку, да так сильно, что она начинает болеть и кажется, что дело именно в этой руке, что с ней что-то не так. От яркого света режет глаза. Я с удовольствием закрываю их на несколько минут.
Я просыпаюсь от резкого удара. Я не могу шевелиться. На лице у меня висит какой-то непонятный и неудобный предмет. Не помню, был ли он до этого или нет?! Но дышать становится легче. Я однозначно чувствую себя лучше. Кажется, я даже могу разобрать женский голос, звучащий где-то далеко: “Вода, кофе, чай? Чего желаете? Сэндвич с беконом?”. Я с сожалением осознаю, что на этом словесный ребус из разных голосов не заканчивается: “Мне чай с лимоном…”, “Вода без газа…”, “Кофе с молоком. У Вас же есть молоко?”, “А есть сэндвич с курицей?”. Тот же приветливый женский голос заботливо напоминает: “На борту нашего самолёта по специальным ценам Вы можете приобрести сувениры и продукты из дополнительного меню…”. У меня начинает кружиться голова. Где-то гудит мотор. Я снова закрываю глаза.
“Димочка…”, – кто-то произносит моё имя! Я слышу его и чьи-то тихие всхлипывания. Кто-то плачет. Возможно, это из-за меня, но что я делаю не так? Я по-прежнему лежу на полу. “Димочка…”, – на этот раз женский голос кажется мне знакомым. В нём я узнаю голос своей жены. Это она так крепко держит меня за руку? Откуда в ней столько силы? Мои размышления прервали её слова: “Дима, Димочка, родной мой…”. Надо выбираться из этой ямы. Надо подняться на счёт “три”! Раз – два – три… Я снова закрываю глаза.
“Возможно, придётся совершить экстренную посадку, с ним мы точно не долетим…”, – откуда-то доносится мужской голос. Это они обо мне что ли? И почему это “не долетим”? Что всё это значит? И, вообще, кто дал ему право так говорить?! Это просто возмутительно! Мне так мешает эта дурацкая маска… Я бы мог ему доходчиво объяснить, кто из нас “не долетит”! Я снова закрываю глаза.
Вот теперь совсем другое дело! Наконец-то выключили свет. Можно хоть поспать спокойно, как много-много лет назад, как в детском саду. Так тепло и спокойно. Кто-то нежно гладит мою руку.
Я снова открываю глаза. “Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки самолёта…”, “Пожалуйста, не вставайте со своих мест…”, “Пожалуйста, вернитесь на своё место…”, “Мужчина, пожалуйста, уберите сумку с прохода!”. Я мешаю всем этим людям. Из-за меня сегодня кто-то опоздает на работу, пропустит важную встречу, не успеет позавтракать, кого-то не дождётся такси. Я бы очень расстроился на их месте. Я хочу у всех у них попросить прощения, но не знаю, как это сделать. Я ничего не могу сказать. Простите, простите меня за всё.
“Пожалуйста, не вставайте со своих мест”, “Пожалуйста, не создавайте в проходе препятствий для бригады скорой помощи…”, – не унимается всё тот же голос. Скоро за мной приедут. Скоро меня спасут. Я слышу это собственными ушами. Мне обещают это: “Димочка, всё будет хорошо, всё будет хорошо!”. Я могу немного расслабиться. Я снова закрываю глаза.
Впереди себя я вижу ужасающую необъятную темноту. Каждая секунда, проведённая в ней, пульсирует в моих висках и я считаю эти удары: девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, тысяча…
Воздух становится тяжелее. Всё расплывается перед глазами. Я плачу? Я слышу только обрывок фразы: “Твою мать!”. Я снова закрываю глаза. Тысяча двести пятьдесят, тысяча двести пятьдесят один, тысяча двести пятьдесят два…
“Пропустите скорее, где он?” – я слышу приближающиеся шаги. Это они! Это, должно быть, врачи! “Ребята, я здесь! Я здесь!” – мой внутренний голос проваливается куда-то в пропасть. Я лечу за ним и мне начинает нравится это состояние безмятежного полёта. “С кем он летел? С Вами? Мне очень жаль, мне очень жаль…” – не обращая на меня никакого внимания, добавляет всё тот же незнакомый голос.
Жаль ему. Тоже мне…
Теперь всё. Я закрываю глаза.
|